Наставления преподобного Серафима старообрядцам

Пять эпизодов из жизни преп. Серафима ясно обрисовывают его отношение к старообрядцам и к содержимым ими обрядам, из-за которых они с упорством отделились от Святой Православной Церкви.

Приводим их в назидание как «приемлющим священство», т.е. самозваную белокриницкую иерархию, так и «не приемлющим оного», т.е. безпоповцам.

Однажды пришли к нему четыре человека из ревнителей старообрядчества, жители села Павлова, Горбатовского уезда, Нижегородской губернии, спросить о двуперстном сложении, с удостоверением истинности старческого ответа каким-нибудь чудом или знамением. Только что переступили они за порог кельи, не успели еще сказать своих помыслов, как старец подошел к ним, взял первого из них за правую руку, сложил персты в трехперстное сложение по чину Православной Церкви, и таким образом крестя его, дал такое наставление: «Вот христианское сложение креста! Так молитесь, и прочим скажите.

Сие сложение предано от св. Апостолов; а двуперстное противно святым уставам. Прошу и молю вас, ходите в Церковь греко-российскую: она во всей славе и силе Божией! Как корабль, имеющий многие снасти, паруса и великое кормило, она управляется Духом Святым, поставляющим в ней и учителей, и пастырей, по преемству от Апостолов. А ваша часовня подобна маленькой лодке, не имеющей кормила и весел: она причалена вервием к кораблю нашей Церкви, плывет за нею, заливаемая волнами, и непременно потонула бы, когда бы, не была привязана к кораблю».

В другое время пришел к нему один старообрядец и спросил: «Скажи старец Божий, какая вера лучше: нынешняя церковная, или старая?»

- Оставь свои бредни, отвечал о. Серафим: «Жизнь наша есть море, св. Православная Церковь  наша - корабль, а кормчий - Сам Спаситель. Если с таким Кормчим люди, по своей греховной слабости, с трудом переплывают море житейское и не все спасаются от потопления, то куда же стремишься ты со своим ботиком и на чем утверждаешь свою надежду - спастись без кормчего?

- Один только раз видела я его, (рассказывала А. Ковалевскому о своем посещении преп. Серафима одна старушка-постница, дожившая свой век в монастыре), да и того не забыть мне по гроб. Чудный был человек этот старец, прозорливец такой, кажется, насквозь видел, что у тебя на душе. Вот послушай-ка, что со мною он сделал: осталась я после смерти родителей трех лет сиротой. Призрели добрые люди, нашлись благодетели, взяли меня вместо дочери.

Люди были достаточные, добрые да только старообрядцы: крестились двуперстием, придерживаясь какого-то толка. Стали они и меня, дитя малое, по-своему учить крест двумя перстами слагать, и привыкла я с детства, - думаю, так и след. Да уж после, когда померли благодетели мои, одна богомольная барыня - соседка меня глупую образумила; она сказала мне, что не по- православному я слагаю персты, и что это грешно. Начала я с тех пор отвыкать от двуперстия; но по привычке и после, забывшись, часто крестилась по-старому, старинным крестом. О благодетелях же своих все потом сомневалась, можно ли мне их по -православному поминать.

Замуж пойти не хотела, а пошла в общину, потом отправилась странствовать: не раз была в Киеве, у Троицы, в Ростове, в Соловках, в разных пустынных обителях, где только есть, как слышала, строгие старцы-подвижники. Все хотела, чтобы меня, грешницу, научили, как душу спасти. Дорогой в Соловки зашла я в Саров, как помню, Петровым постом. Думала поговеть там, да и о. Серафима хотелось видеть, - о нем молва тогда проходила везде. Обитель прекрасная, что твоя лавра, да и стоит в месте таком пустынном, леском; сосны да ели только и видно, лес дремучий кругом. Праздник был какой-то, когда приплелась я к гостинице монастырской, но службы уже не застала.

Смотрю, народ собирается куда-то идти. Спрашиваю, говорят, что идут в пустыньку к о. Серафиму. Хотя и крепко я с дороги устала, но тут и отдыхать позабыла, пошла себе за другими; все старца хотелось скорей повидать. Минув монастырь, пошли мы лесной тропою. Прошли версты две, кто посильнее вперед, а я поотстала. Иду себе тихонько сзади. Смотрю, в стороне старичек, седой такой, сухонький, сгорбленный, в белом халатике, сучки собирает. Подошла спросить: далеко ль до пустыньки о. Серафима?

Старец, - это был сам Серафим, - положил вязанку свою, посмотрел на меня ясным взором своим и тихо спросил: «На что тебе, радость моя, Серафим то убогий?» Тут только поняла я, что вижу самого старца, и, повалившись в ноги, стала просить его помолиться о мне, недостойной.

- «Встань, дочь Ирина», молвил подвижник, и сам нагнулся меня приподнять. - «Я ведь тебя поджидал, не хочу, чтоб, уставши, даром прошлась».

Удивленная, что, впервые видя, зовет он меня по имени, я от ужаса вся затрепетала, не могла и слова промолвить, только взирала на его ангельский лик. Взяв мою правую руку, старец сложил на ней по- православному персты для крестного знамения, и сам перекрестил меня ими, говоря: «крестись так, крестись так, так Бог нам велит». Потом, помолчав немного, промолвил: «а за благодетелей, если копейка случится, подавай помянуть на проскомидии, не сомневаясь, не грех».

Благословил меня, дал приложиться к висевшему на его груди медному кресту, пожаловал из котомочки своей и сухариков. «Ну теперь, - говорит, - иди себе с Богом», и сам поспешно ушел от меня в лес, а я побрела назад в монастырь; спутники же мои долго ходили, но старца не видели, да и мне все не верили, когда говорила им, что его видела. Духом провидел старец святой, что, не отдохнувши, прямо с дороги к нему я пошла, и, утаившись от других, мне одной он явился.

Потом на гостинице одна барыня - помещица, такая ласковая, меня в номер свой позвала. «Иди», сказала, сюда, поместимся вместе, номер большой». Разговорились мы с ней про о. Серафима, вот она мне и рассказала: года за три, говорит, по разным делам да хлебному недороду совсем было обеднела. Оставался один хуторок, да и тот перезаложенный. С горя поехала к о. Серафиму, а сама между тем всю дорогу проплакала. Приехала в Саров - прямо к келье старца. Смотрю, народа у крыльца много, все дожидаются, пока старец двери откроет. Пробралась я кое-как к самым дверям и стала громко старца просить, чтобы помог мне советом своим и молитвой.

Старец сейчас же мне отпер дверь и, благословил меня, проговорил: «не скорбите, матушка, не скорбите, Господь вас помилует. Вот как получите 80 тысяч, то по копейке с каждого рублика Богу пожертвуйте». Удивленная сими словами, я могла только сказать: «где мне, отец святой, столько денег взять, у меня теперь и восьмидесяти рублей не найдется». - Будет, будет», настойчиво повторяет старец.  «Вы только спешите поскорее домой, вот вам и сухарики на дорогу». Благословив еще раз, старец все твердил мне, чтобы, как можно, спешила ехать домой.

Удивленная и вместе обрадованная, не отпрягая лошадей, повернула я вспять. И что же? Приезжаю домой и застаю письмо, в котором меня извещают, что дальний мой родственник умер и совершенно неожиданно завещал мне все свое состояние, ровно на 80 тысяч. Так дивно и скоро исполнилось слово блаженного старца.

«И вот теперь», прибавила госпожа эта, «по молитвам о. Серафима, уплатила я долг, отдала и назначенное им на бедные церкви да нищим: и живу, по милости Божией, безбедно».

Добрая была помещица эта, гостеприимная. Все меня к себе в деревню звала. Тебе, говорит, по дороге. Да я отказалась, в Соловки спешила.

Была я потом в Сарове еще раз, лет десять спустя; отошел уже старец тогда ко Господу. Помолилась на могилке его, была и в его пустыньке, да все как-то пусто казалось. Цело было гнездышко, да райская птичка уже отлетела на небо ко Господу молиться и там за нас грешных.

Раз зимою привезли на санях больную женщину к монастырской келье о. Серафима и доложили ему о ней. Несмотря на множество народа, толпившегося в сенях, о. Серафим просил принести ее к себе. Больная вся была скорчена, коленки сведены к груди. Ее внесли в жилище старца и положили на пол. О. Серафим запер дверь и спросил ее.

- «Откуда ты, матушка?»

- Из Владимирской губернии.

- «Давно ли ты больна?»

- Три года с половиною,

- «Какая же причина твоей болезни?»

- Я была прежде, батюшка, православной веры, но меня отдали замуж за старообрядца. Я долго не склонялась к их вере - и была здорова. Наконец, они меня уговорили: я переменила крест на двуперстие и в церковь ходить не стала. После того вечером пошла я раз по домашним делам во двор; там одно животное показалось мне огненным, и даже опалило меня; я, в испуге, упала, меня начало ломать и корчить. Прошло немало времени. Домашние хватились, искали меня, вышли во двор и нашли - я лежала. Они внесли меня в комнату. С тех пор я хвораю.

«Понимаю... отвечал старец. А веруешь ли ты опять в Св. Православную Церковь?»

- Верую теперь опять, батюшка, отвечала больная. Тогда о. Серафим сложил по- православному персты, положил на себя крест и сказал:

«Перекрестись вот так во имя Святой Троицы».

- Батюшка, рада бы, отвечала больная, да руками не владею.

О. Серафим взял из лампады у Божией Матери «Умиления» елея и помазал грудь и руки больной. Вдруг ее стало расправлять, и даже суставы затрещали, и тут же получила она совершенное здоровье.

Народ, стоявший в сенях, увидев чудо, разглашал по всему монастырю, и особенно в гостинице, что о. Серафим исцелил больную.

Когда это событие кончилось, то пришла к о. Серафиму одна из Дивеевских сестер. О. Серафим сказал ей: «Это, матушка, не Серафим убогий исцелил ее, а Царица Небесная». Потом спросил ее:

«Нет ли у тебя, матушка, в роду таких, которые в церковь не ходят.

- Таких нет, батюшка, отвечала сестра, а двуперстным крестом молятся мои родители и родные все.

 «Прости их от моего имени, сказал о. Серафим, чтобы они слагали персты во имя Святой Троицы».

 - Я им, батюшка, говорила о сем много раз, да не слушают.

«Послушают, попроси от моего имени. Начни с твоего брата, который меня любит: он первый согласится. А были ли у тебя из умерших родные, которые молились двуперстным крестом?

- К прискорбию, у нас в роду все так молились.

«Хоть и добродетельные были люди, заметил о. Серафим, пораздумавши, а будут связаны: Св. Православная Церковь не принимает этого креста... А знаешь ли ты их могилы?»

Сестра назвала могилы тех, которых знала, где погребены.

«Сходи ты, матушка, на их могилы, положи по три поклона и молись Господу, чтобы Он разрешил их в вечности».

Сестра так и сделала. Сказала и живым, чтобы они приняли православное сложение перстов во имя Святой Троицы, и они точно послушались голоса о. Серафима, ибо знали, что он угодник Божий и разумеет тайны святой Христовой веры.